Какие способы воспитания – вместо шлепков и подзатыльников?
Содержание:
Парламент Франции 2 июля 2019 года принял закон, запрещающий физические наказания детей. За нарушение будет грозить до пяти лет лишения свободы и 75 тысяч евро штрафа. Насколько актуальна тема физического наказания у нас, рассказывает декан педагогического факультета ПСТГУ, доктора педагогических наук, профессор Татьяна Склярова.
Есть миф, связанный с тем, что знаменитый доктор Николай Иванович Пирогов поддерживал телесные наказания. Правда, это была дискуссия о телесных наказаниях в системе образования, а не в домашнем воспитании.
Как попечитель Киевского учебного округа, доктор Пирогов провел исследование на основе запрошенной информации у подведомственных ему гимназий и, проанализировав статистические данные, выяснил, что почему-то в одной гимназии порют каждого второго, а в другой — каждого десятого, хотя дети везде одинаковые. Вывод, который сделал Пирогов: надо повышать педагогическое мастерство коллектива, чтобы условия обучения были более человечными и менее агрессивными.
Но в своем циркуляре «Основные начала правил о поступках и наказаниях учеников гимназий Киевского учебного округа» он, тем не менее, пишет о невозможности полностью обойтись без розог. Правда, советует применять их нечасто и только по постановлению педагогического совета. Потому что педагогическая общественность того времени была не готова к полному отказу от телесных наказаний.
Здесь надо принять во внимание контекст XIX века. В гимназию приходил ребенок, которого пороли розгами в семье. Да и отцов семейств (за некоторым исключением) могли выпороть принародно на площади. В такой среде ученик порою не воспринимал других мер воздействия, кроме розги. Это не только проблема школы, но и проблема общественного воспитания, обучения родителей, считал Пирогов и надеялся, что со временем ситуация изменится.
Но пока на дворе был 1860 год, в стране еще действовало крепостное право. И не имея возможности полностью запретить телесные наказания, Пирогов попытался их хотя бы ограничить. И это уже было началом гуманизации российского общества.
Мне кажется, что вот эта философия поддержки, принятия ребенка органично присуща всему лучшему в нашей культуре. Просто до поры до времени даже прогрессивные педагоги не могли оградить детей от телесных наказаний.
В 1860 году Пирогов публикует свою статью, а в 1864 году Александр II уже утверждает «Устав гимназий и прогимназий», запрещающий телесные наказания в школах. И дальше эта тенденция росла в образованной среде, подтверждая, что физическое наказание как метод и способ воспитания говорит об отсутствии культуры и образования. То есть гуманизация общества началась довольно давно.
Почему мы все еще шлепаем детей
— Почему же бытовые шлепки и подзатыльники так живучи?
— Мне кажется, все это связано с культурой отношений. Культура отношений людей — это культура физического взаимодействия, интеллектуального, эмоционального. Банально говорить, что нация, которой нужно было постоянно воевать, имеет большой арсенал агрессивного и защитного взаимодействия.
Есть возраст активного физического развития ребенка, между годом и тремя. В этом возрасте он реально может схватиться за что-то опасное, горячее, что-то в рот взять. Здесь нужно физическое ограждение, физический барьер.
У психологов есть мнение, что важнее не запрещать, а переключать внимание ребенка на разрешенные способы взаимодействия с предметами, на то, что можно делать. В этом — педагогическое мастерство. Потому что тогда взаимодействие взрослого и ребенка продолжается.
Ребенок тянется к розетке, взрослый берет его руку, направляет в сторону машинки, цветка, ленточки, чего-то еще и показывает способ взаимодействия с тем, что разрешено. Контакт ребенок-взрослый — не прерван, не нарушен.
— А что делать маме, у которой нет ресурса, чтобы поддерживать такую культуру отношений? Может, у нее много детей или трудная жизненная ситуация. Нет сил, чтобы направить, заинтересовать, объяснить...
— Это частая проблема, когда у самого родителя психологический ресурс нулевой или отрицательный. Первое, что нужно, — признать это. Это задача мамы.
А задача общества, окружения — организовать ей помощь, дать ей возможность побыть одной, погулять по лесу, послушать музыку, сходить в парикмахерскую, походить по магазинам в одиночестве. Это не блажь. Это реальность.
Как перестать шлепать ребенка
— Кроме отсутствия ресурса родителям мешают стереотипы взаимоотношений, которые они вынесли из своих родительских семей. Как от них избавиться?
— Первое правило — вспоминать свой детский опыт, свои детские радости и переживания. Очень важен такой метод рефлексии: пробовать честно самому себе отвечать, когда я был счастлив или не счастлив. А кроме того, важно растить в себе восприимчивость по отношению к собственным детям.
Мне кажется, у нас в культуре доминирует установка «я лучше знаю, что тебе нужно», «у меня есть образ твоего развития и тебя самого». Вот с этой готовой рамкой мы подступаем к ребенку. А как же обратная информация о его потребностях, о его реакции, о его оценках, его нынешних переживаниях и чувствах?
Нельзя сказать, что мы будем совсем избегать запретов. Запреты нужны, но они нужны как дорожные знаки, а не как шлагбаумы. В этой метафоре шлепок — это шлагбаум. А любой способ проговаривания того, куда мы дальше движемся, что делаем, почему это нельзя, а можно вот это, — это сигнал светофора, стрелочка.
— Что делать родителю, который автоматически шлепал ребенка, а теперь хочет научиться обходиться без подзатыльников и шлепков?
— Могу сказать о своей жизни. В моих отношениях с первым ребенком физическое насилие проскакивало — я могла шлепнуть. Со вторым — реже. А с третьим уже не было вовсе. Сейчас смотрю на внучку и думаю: «В каком состоянии я могу ее шлепнуть?». Уже ни в каком. Это не то чтобы мастерство. Видимо, возраст.
Я спрашивала своих друзей, знакомых, что они чувствовали, отшлепав ребенка. Все говорили: «рука начинает болеть», «сердце колет». У всех был негативный опыт. Все с течением времени признаются, что это было проявление родительской слабости, а не силы.
— Вы со своими детьми это обсуждали, когда они повзрослели?
— Да, еще когда они были в подростковом возрасте. У нас в семье весь негативный опыт проходит через иронию и смех. Так мы расстаемся с этим.
Часто вспоминали, что однажды Аня, старшая дочка, капризничала. Она уже была в шубе — готова в садик идти — и вдруг начала капризничать. И папа начал ее шлепать по шубе. А она ничего не чувствовала и недоумевала. Мы потом вспоминали и смеялись, что папе надо было разрядиться. И шуба всех спасла. Конечно, этот опыт, этот смех потом удерживал от подобных рецидивов.
— То есть важно принять свой опыт, каким бы он ни был, принять своих родителей?
— Это однозначно. Негативный, отрицательный опыт родителей нельзя осуждать. Его важно принять. Но это не значит, что его надо транслировать.
Сейчас чувствительность становится знаковым качеством человека для того, чтобы он дальше мог жить. Способность гибко реагировать, взаимодействовать, отстаивать свое, в то же время не прекращая диалог, — это необходимость нынешнего времени.
Гибкость, умение договариваться так, чтобы у каждого остались собственные позиции, но при этом оппоненты все же пришли к какой-то точке, — это те компетенции, которые будут нам нужны в этом веке. И это то, что формируется, в первую очередь, в семье.
