Как в Канаде обходятся без детских садиков

Теория привязанности канадского психолога Гордона Ньюфелда известна в России благодаря Ольге Писарик, ее статьям и сайту «Заботливая альфа». Ольга живет в Канаде и сейчас является директором русского отделения Института Ньюфелда. Предлагаем интервью, которое дала Ольга Писарик Татьяне Арбузовой, обозревателю сайта «Сознательно.ру».

Татьяна Арбузова: Ольга, мое знакомство с теорией привязанности состоялось именно по вашей брошюре. А как вы познакомились с теорией привязанности?

Ольга Писарик: Когда моему младшему был год, я пошла на родительский курс Гордона Ньюфелда. И мне очень сильно запала информация. И она хорошо сработала на практике. Это был курс, по которому я потом написала свою брошюру «Привязанность – жизненно-важная связь».

Когда курс закончился – это было всего 8 занятий, – у меня было по-прежнему четверо детей: младшему год, старшему – 8. Я продолжила жить своей обычной жизнью, применять знания, которые получила на курсе.

А когда дети чуть подросли, я захотела пройти интенсивы от Института Ньюфелда. Они проходили летом, в Ванкувере, где я жила — это было удобно. Это было в 2010 году. Когда я прошла интенсивы, мне захотелось делиться этой информацией.

Я спросила у Гордона Ньюфелда, могу ли я переводить, он был не против. Я поступила на фасилитаторскую программу, именно с целью переводить все, что я узнала. Отучилась два года на этой программе. И уже во время обучения начала писать статьи у себя в блоге.

Потом вышла на русском языке книга Гордона Ньюфелда «Не упускайте своих детей». В 2012 году мы организовали первую встречу с ним в Москве. И в начале 2013-го я поступила в интернатуру Института Ньюфелда.

Т.А.: Четверо детей не стали помехой для новой деятельности?

О.П.: Дети открывают новые горизонты. В первые годы сложно, конечно. Ну, просто физически ничего не успеваешь. Я заметила, что когда вкладываешься в детей и немножко они подрастают – 4, 5, 6 лет — и ты уже видишь, что все хорошо – сразу очень много сил появляется. Мировоззрение меняется, интересы меняются. Если чувствуешь, что как мама ты сделала достаточно для того, чтобы дети чувствовали себя надежно, в контакте, то открываешь в себе много нового. Открываются перспективы.

Т.А.: Как вы думаете, почему в современном западном мире свободной игре уделяют там мало времени, концентрируя все внимание и все силы на обучении чтению, счету и прочему «раннему развитию»?

О.П.: У нас общество очень ориентировано на результат. Все, что не дает результата, мы фактически считаем потерей времени. И это общая проблема для капиталистического и пост-капиталистического общества. Хотя на Западе игра сейчас на самом деле переживает ренессанс. Очень много возникает защитников игры. В США есть даже Институт по продвижению игры. Про важность игры говорят, появляется много литературы, но на русский язык она не переведена.

На русском языке есть Лев Выготский. Идея, которую продвигают защитники игры, заключается в том, что в игре ребенок на голову выше себя. Он может в игре сделать то, что еще не скоро сможет сделать в реальной жизни. И вот эта идея принадлежит как раз Выготскому. Он один из немногих русскоязычных психологов, которого очень хорошо знают на Западе и уважают его вклад в психологию развития.

Свободная игра и есть самое лучшее раннее развитие.

Т.А.: Если отойти от западного общества и посмотреть на традиционные сообщества, где дети лет с 3 уже были включены во взрослую жизнь и работали, то получается, что у них тоже не было особо времени на игру?

О.П.: Но там над душой никто не стоял и не следил, что ты делаешь. Дети играли в процессе выполнения своих обязанностей. Были ватаги детей, было много времени на игру. Были еще специальные выделенные традициями моменты, когда вообще никто не работал. Например, в воскресенье никто не работал. Взрослые ходили в церковь, общались, дети играли. В Израиле сейчас так в шаббат.

Т.А.: Вы много общаетесь с родителями, живущими и в Канаде, и на постсоветском пространстве. Какие вопросы чаще всего беспокоят родителей «там» и «тут»?

О.П.: Здесь есть разница – в Канаде я общаюсь с родителями как с родителями. А в России я общаюсь с родителями или как с клиентами, которые ко мне обращаются, или как со слушателями моих семинаров. В русскоязычном пространстве вокруг меня складывается определенный круг родителей. Они читали мою брошюру, они задумываются о том, как они могут дать ребенку ощущение надежной связи и как они могут быть для ребенка тем взрослым, в котором нуждается этот ребенок.

В Канаде родителей беспокоят вопросы школы и образования, они стараются дать детям чуть больше, чем средний уровень. Я живу в районе частных домов. Там большинство родителей до школы с детьми дома. Мои соседки в основном были с детьми до 6 лет. И я бы не сказала, что были какие-то проблемы. Конечно, есть нехватка времени, если у мамы несколько детей. Но все равно почти никто не идет работать сразу на полный рабочий день. Ищут работу с 9 до 14, пока дети в школе, ищут подработку, когда муж дома.

Т.А.: Получается, что сами условия жизни дают многое для базового формирования привязанности?

О.П.: Да, Канада очень семейно-ориентированная страна. Если мы не берем мегаполисы, а одноэтажную Канаду, конечно. Там принято считать, что если ребенок идет в садик — значит, у мамы нет никакой помощи, она мать-одиночка. К детям, которые ходят в садик, и к мамам, чьи дети ходят в садик, относятся с сочувствием. Это воспринимается как вынужденная мера. Принято в основном быть с детьми лет до 6, когда они пойдут в школу, а дальше искать варианты работы, которые позволят не оставлять ребенка на продленке.

В Канаде официальный декретный отпуск год. Но достаточно много женщин, которые потом просто не возвращаются на работу или ищут какие-то варианты подработки. Есть много вариантов, чтобы работать 10-12 часов в неделю.

У одной моей соседки получилось так, что была очень хорошая работа при университете. И был садик прямо при университете. Хороший, с хорошими условиями, хорошими воспитателями. И когда она родила первого ребенка, то отдала его в садик. Когда родила второго – тоже отдала в садик. А после того, как родила третьего – осталась дома, хотя ей предлагали очень большой бонус за возвращение из декрета. И по ее воспоминаниям, это было ужасно, хотя и садик был хороший, и возить детей было удобно. Но для нее это было ужасно, и с третьим она уже не захотела все это повторять.

Садики воспринимаются в Канаде как вынужденная мера от безысходности.

Продолжение следует.