Детская ложь: что означает в каком возрасте
Ребёнок врёт, убиваются матери. Это отвратительно. Это недопустимо. Это полный кошмар. Лгуну-рецидивисту, меж тем, может быть два года. Или шесть. Или двенадцать. Он обычный деть, ведущий себя в соответствии с возрастом.
Но родительские проекции — страшная сила, как и родительский страх утраты контроля. Перед ними бессильны любые тексты. Но я всё равно напишу.
Совсем мелкие дошкольники врут, потому что не разделяют вымысел и реальность. Им и положено не разделять. Поэтому если неумелые ручонки роняют вазу на пол, можно придумать, что вазу столкнула кошка. Или черепаха. Или, на худой конец, попугай. Собственно, мы тоже постоянно искажаем действительность себе в угоду, просто дети это делают более мило.
Как реагировать: озвучить эмоцию. Например: «Мне так грустно, что моя любимая ваза разбита» — и попросить кошку в следующий раз мамины вещи не трогать.
Как не надо реагировать: впадать в детство и истерически выводить виновника на чистую воду. От ваших сцен ребёнок не только не повзрослеет раньше времени, но ещё и по полной переживёт ощущение собственной неадекватности.
Дети постарше врут потому, что не хотят сталкиваться с Карающим Родителем. Да, они ещё плохо себя регулируют, плохо держат слово (как, опять же, огромное количество взрослых), импульсивны, неудобны, непредсказуемы. Поэтому разговоры из серии «тридцать минут играешь в планшет, а потом читаешь книжку» — это разговоры в пользу бедных. И если в ответ на правду: «Да, я играл в планшет всё то время, пока тебя не было дома», — мать яростно упрекает ребёнка в моральном дефекте, он будет вынужден лгать.
Как реагировать: разработать систему вознаграждений и противовесов через «если... то». Просидел в телефоне в ущерб урокам? Бывает, но теперь какое-то время живём без телефона и нагоняем упущенное. Неделю контролировал себя сам? Ура, в субботу идём прыгать на батутах. Если никто не карает, смысл вранья попросту теряется.
Дети от 10 лет и далее врут в ответ на давящий контроль и неадекватные реакции. Ложь как попытка отстоять свою неприкосновенность и сохранность нервных клеток — вполне здоровая стратегия.
— Мама, когда мы собирались у Даши, к нам пришли незнакомые парни и предлагали какие-то таблетки.
— А-а-а! Какой кошмар! К Даше больше ни ногой. После уроков сразу домой, я буду проверять. Никаких переписок — знаю я, что там у вас. И чтобы в соцсетях не сидела!
Как надо реагировать: молча выслушивать, попутно благодаря богов за то, что ребёнок готов доверять, а потом на трезвую голову думать, что делать.
Как не надо реагировать: как в диалоге.
Резюмирую. Дети лгут либо в силу возраста, либо в ответ на утрату родителями родительской позиции. Мать, которая кричит четырёхлетке «Ты гнусный обманщик, ты прекрасно знаешь, что собака ни при чём», не мать, а дезориентированный ребёнок. Отец, угрожающий сыну ужасным будущим в ответ на явное лукавство «нет, мы с Юриком не гуляли, мы делали матишу» — это перепуганный тинейджер, столкнувшийся с неподконтрольностью мира. Родители, демонстративно глотающие валокордин в ответ на любые подростковые трудности — неприспособленные к жизни дети, которых приходится беречь от правды.
Вот и всё. Оставайтесь взрослыми, и с вами будут разговаривать как со взрослыми, и всем будет немножко больше счастья.
