Педиатр Сергей Никитин: другой взгляд на болезни
Сергей Александрович Никитин — педиатр-неонатолог с 30-летним опытом работы, врач в третьем поколении. Работал участковым врачом в детской поликлинике. В течение 14 лет был неонатологом роддома, сейчас занимается частным приёмом, проводит семинары для родителей, акушеров и педиатров. О своем взгляде на болезни Сергей Александрович Никитин рассказал в интервью "Детскому радио".
— Если вы работали в системе, то были подчинены ей. Наверное, лечили детишек, как все в то время. Что произошло, что изменилось и какой сейчас ваш взгляд на болезни, на здоровье, на лечение детей?
— Да, я действительно работал 17 лет в системе Минздрава, но надо сказать, что для меня никакого насилия здесь не было. Потому что сначала я был воспитан в духе преданности системе — здесь всё было вполне логично.
А потом, по мере моего взросления, по мере нахождения каких-то новых подходов и понимания неприемлемости старых, тоже долгое время не было проблем, потому что я работал в маленьком провинциальном городке, и это позволило мне долгое время не знать, что такое недремлющее око проверяющих начальников...
— То есть вы были довольно свободны там?
— Абсолютно. Это удивительно, но свобода у меня была полная. Бывали какие-то маленькие шероховатости, не более того.
Первоначально картина мира у меня была вполне стандартная, многим и до сих пор понятная. Есть некое большое мутное облако, которое называется "детские болезни". Приходит ко мне на приём ребёнок, его родители на что-то жалуются. Я в этом облаке нахожу диагноз, подходящий жалобам, соединяю их между собой, а на сцепочку вешаю рецепт. Но через некоторое время я обнаружил, что ситуация, если разруливается, то явно без моего участия, а моё участие — это справку написать, больничный выдать, то есть чисто административный работник...
— То есть ребёнок сам выздоравливает...
— Да, но еще я заметил, что если проблема хоть сколько-то не разруливается самостоятельно, то она — просто не разруливается. И это меня больше всего напрягало и требовало поиска выхода.
На сегодняшний день картина мира для меня изменилась кардинально. То большое мутное облако — детские болезни — очень чётко разделилось на 3 совершенно неравные части. Собственно болезням (то есть состояниям, которые нужно обязательно лечить, иначе ребёнок пострадает, будет что-то необратимое, плохое) в этой системе мира отводится самое маленькое облачко. Оно самое опасное, в моём представлении — красного цвета. Приблизительно это около 1 процента от всего остального...
— Так, и что в этом красном облаке?
— В этом облаке самые разные состояния. Состояния, которые требуют обязательной помощи, хотя иногда эта помощь бывает на редкость проста. Но если мы её не окажем — и вовремя, если мы не решим хотя бы диагностическую задачу, то мы можем навредить ребёнку очень сильно.
Два примера. В первом случае (это очень редкое состояние, примерно одно на тысячу) ребёнка в возрасте одного-полутора месяцев начинает рвать, и пища перестаёт усваиваться. Это состояние называется пилоростеноз. В общем-то, оно не сложное, с учётом того, что у нас сейчас есть детская хирургия. И задача педиатров — чтобы ребёнок вовремя попал к детскому хирургу. Первое, с чего нужно начать разруливать такое состояние с месячным малышом — это отправить его к детскому хирургу. Если оно подтвердится, то детские хирурги в совершенстве владеют операцией, которая устраняет эту проблему — и всё, ребёнок здоров! Иногда, раз в несколько лет, в практике любого педиатра может встречаться такое, но если всё сделано вовремя, никакой опасности этому малышу потом не грозит.
А другой пример не требует никаких хирургов — это так называемая короткая уздечка языка. Вообще педиатры недооценивают этого состояния, они даже иногда диагностируют его в роддоме и выписывают ребёнка, ни на секунду не задумавшись, считая это логопедической проблемой. А на самом деле это проблема выживаемости. До ХХ века эти дети вообще погибали.
— Почему — выживаемости, Сергей Александрович? Эта уздечка не даёт сосать молоко?
— Эта уздечка может затруднять многое, в том числе сосание. Типичный случай: когда меня зовут к двухмесячному ребёнку, который за 2 месяца поправился всего на 50 г. Конечно, счастье, если там такая пустяковая проблема обнаруживается, но этому ребёнку уже давно нужно было помочь. Одно движение ножницами — и человек здоров!
— Это такая проблема, которая относится к красному облаку. А что касается двух других — там что?
— Большая по размеру, но не самая большая часть того облака превратилась в облако зелёного цвета. Это чисто физиологические состояния, они ошибочно, по причине каких-то предрассудков попали в "болезни". И нам нужно просто знать, что такие состояния существуют, и в каждом конкретном случае не отмахнуться — "а, физиология!" — надо это доказать. То есть мы в каждом диагностическом случае должны провести маленькое научное исследование.
— Назовёте какие-то физиологические состояния, которые находятся в зеленом облаке?
— Этих состояний огромное количество. Я как-то на семинаре их перечислял, с кратенькой характеристикой — у меня на это ушло 2,5 часа. Поэтому сейчас назову немногие...
Сейчас это состояние перестали лечить — это когда ребёнок рождается, а у него на коже красные пятнышки, "бегающие", то в одном месте, то в другом. Сейчас уже ни один педиатр не скажет, что это болезнь. Но заметьте: называется это состояние "токсическая эритема". Согласитесь, если бы изначально его считали физиологическим, вряд ли бы его так назвали.
Подобные сыпи после месяца встречаются реже, ориентировочно у одного из 10 детей, и их знают плохо, потому что эти дети уже не в роддоме, эти дети уже мало наблюдаются. И вот с такими сыпями, которые большей частью тоже физиологические, бывают проблемы. Их нередко пытаются лечить, что, конечно, является неправильным.
— И последняя часть нашей картинки...
— Это жёлтая часть, которая находится между красной и зелёной, как полагается в настоящем светофоре. Эту часть я называю "дисбалансы" или "околофизиологические дисбалансы".
Что очень важно: источники дисбалансов, как правило, находятся не в самом человеке. Вот я пришёл сейчас на радиостанцию, и первое, за что я схватился — это за стакан воды. Здесь очень сухо!
И большинство офисов страдает этой особенностью, но если бы только офисы! Человек приходит домой и отдыхает, наслаждаясь экологически хорошим воздухом? Но ведь это не так. В большинстве квартир дышать ещё хуже. И один из примеров дисбаланса — это пересушивание слизистых оболочек и кожи, и если мы не предпримем специальные меры, мы ребёнку здорово навредим.
— Я правильно понимаю, что дисбалансы — это те пограничные состояния, во время которых ребёнок может заболеть и тяжёлым заболеванием, которое потребует помощи?
— Да. Вот, смотрите, как это работает в жизни. Ребёнок приходит в садик — там чудовищная сухость. Но вышли они погулять — на свежем воздухе как раз баланс влажности очень неплохой. Погуляли, пришли — опять сухим воздухом дышат. Пошли домой, по дороге опять немножко подышали. Пришли домой — во всех квартирах по-разному. Я, например, в день выпариваю почти 2 ведра воды с помощью увлажнителей. Если этого не делать, то дышать трудно. Но опять же: ребёнок гуляет, ребёнок купается каждый день в большинстве семей, и какая-то получается передышка между сухим воздухом.
А теперь представьте себе: ребёнок засопливился, закашлял, а уж тем более температура поднялась. И что? А то, что он перестаёт гулять и перестаёт купаться. В большинстве семей — это просто аксиома.
— И что происходит, если он остаётся в этом сухом воздухе?
— Происходит очень грустная история. Проиллюстрировать эту историю я могу таким примером. Прихожу к младенцу, недельному, например, а старший брат или сестра двух-трёхлетний, оставшись иногда впервые без мамы (пока та в роддоме), нередко заболевает. Изначально там обычно не вирус виноват, а виновата разлука с мамой.
Потемпературил ребёнок, засопливился, перестал купаться. Я прихожу, мне говорят: "Что же делать? Не заразит ли младшего?". Прикладываю трубочку к старшему, а там уже может быть настоящий бронхит — просто "гармошка дырявая" свистит. Как правило, удаётся уговорить родителей посадить ребёнка в ванну. Он с визгом бултыхается час в воде с игрушками. Если бы мне 25 лет назад сказали, что бронхит можно вылечить за час-полтора безо всяких препаратов, я бы тогда просто покрутил у виска...
— И что, можно реально вылечить?
— Через 1,5-2 часа прикладываю трубочку: там, бывает, вообще ни одного хрипа нет. Дело в том, что в этой картине мира, о которой я сейчас рассказываю, бронхит, как и любое другое воспаление, — это физиологическое явление, ответ на какие-то вызовы. В XIX веке медицина сделала это открытие: все воспаления — это конструктивный инструмент разрешения наших проблем.
Этот бронхит на самом деле сопротивлялся пересушенности: он пытался за счёт выделения слизи, которая откашливается, как-то разрулить эту проблему. А когда ребёнок начал бултыхаться в воде, бронхит посмотрел на это дело и сказал: "Да я здесь уже и не нужен". И исчез. Вот так реально дисбалансы и исчезают, и если мы точно попали в источник дисбаланса, то можем совершить чудо.
— Пересушенный воздух часто бывает причиной подобных состояний?
— Очень часто. Это и есть одна из причин частой заболеваемости зимой. Всплеск ОРЗ в сентябре, как правило, связан с тем, что дети собрались после отпусков и пошли в садики-школы, а еще в сентябре нередко бывает просто похолодание. В ответ на это мы получаем первую вспышку.
А в октябре идёт вспышка, когда включают отопление, и через 2-3 недели жилища настолько пересыхают, что просто беда. И тут очень важно, чтобы дети продолжали купаться, чтобы всё было увлажнено. И, конечно, нужны увлажнители воздуха.
Самое главное, о чём нужно знать родителям, это то, что самый ходовой тип увлажнителя, который продают в магазинах — ультразвуковой — оказался откровенно вредным для здоровья.
— Почему? Ультразвук же не вредный...
— Ультразвук там для чего нужен? Раздробить воду на мельчайшие капельки. Потом вентилятор эти капельки подхватывает, и вы видите красивую струйку белого туманчика, вырывающуюся из этого увлажнителя (ее ошибочно называют холодным паром, но на самом деле, это туман с точки зрения физики). Казалось бы, с точки зрения увлажнения здесь всё хорошо. Плохо то, что когда эти капельки на наших глазах испаряются и исчезают, в воздухе остаются летать миллиарды бактерий, размножающихся в этом тёплом влажном ящике, и кристалликов солей.
— А какие увлажнитель тогда нужны?
— Самый безопасный на сегодняшний день — это "мойка воздуха". К тому же это очиститель, не требующий никаких фильтров. Там вода является фильтром, это просто расходный материал.
— Я правильно понимаю, что они должны быть в каждой комнате?
— В первую очередь — в спальне, там мы проводим очень много времени подряд. Во всех остальных помещениях вы бываете периодически — то зайдёте во влажную ванную, то в кухню, в этом смысле более или мене безопасную, а в спальне вы находитесь дольше всего, и воздух там как правило очень сухой.
— Почему мы не можем открывать балкон, окна на ночь?
— Пожалуйста, можем! Даже нужно проветривать. Но здесь нужно учитывать законы физики: вопреки обывательским представлениям, влажность уменьшается, когда мы проветриваем. Потому что источником влажности является разница температур, и даже 100% влажность, которая сейчас висит на улице, войдя в квартиру и нагревшись, превратится уже не в 100%, хорошо, если в 50%.
— Мы назвали только одну причину, которая приводит к дисбалансам в организме ребёнка. О других причинах — в следующей статье.
